Лещ приспособился жить в местах, где нет течения или оно слабое, любит, чтобы неподалеку от его стоянки тянулась полоса растительности, а дно – заиленное. У него и рот для этого приспособлен: может вытягивать его в виде трубки и копаться в мягком грунте в поисках корма. Однако дно не должно быть сильно заиленным, каменистое он вообще не переносит. Лещ – житель глубоких мест: ям, омутов, крутояров, в особенности если они завалены корягами, топляками или валунами. Его часто можно встретить в глубоких бороздах или канавах, которые тянутся около зарослей водной растительности, под плотами, если их долго не раскатывают.
Яма или крутояр с лещом может быть и в речном заливе, и на озере, и на водохранилище. Ловят в большинстве случаев не на самой яме, а на ее скатах или на выходах из нее. Об этом особенно надо помнить: если есть течение, лещу трудно на нем держаться.
Правда, зимой его иногда можно найти на слабом течении. В этом случае всегда заметно, что стая перемещается. Я наблюдал это, скажем, в верховьях Московского моря, около деревни Новое Мелково. Здесь зимой удильщики из Калинина и Клина ловят леща только на течении. Поймав, по две-три штуки, они переходят на новое место, так как клев прекращается.
Один из моих знакомых говорил, что часто ездит на Сенеж – озеро, известное любому московскому удильщику, и среди дня ловит лещей.
– Утром и вечером поклевки бывают, но редко,- рассказывал он.- Ловля идет, собственно, с 10 до 17 часов. Открыл я это совершенно случайно, при таких обстоятельствах. Однажды вместе с другими удильщиками часов около девяти возвращался на базу. Около причала встретил только что приехавшего удильщика и пошутил:
– Кто любит спать, тот ничего не сможет поймать.
– Здесь лещ лучше клюет днем,- отозвался удильщик.- Только в это время я его и ловлю.
Откровенно говоря, я усомнился: подумал, что удильщик разыгрывает меня. И все же в следующий раз начал ловить значительно позже обычного, когда другие уже вернулись с утренней зорьки. И что же? У них улова почти не было, а я вернулся с тремя солидными лещами. С того дня на Сенеже я ловлю, только когда другие удильщики начинают возвращаться на базу. Ты не объяснишь эту причуду Сенежа?
Я рассказал, что несколько лет ездил на Лопотовский плес Истринского водохранилища и ловил здесь леща только днем – утром и вечером поклевок было значительно меньше, да и клевала мелочь. И вот однажды после не совсем удачной утренней зорьки решил и завтракать, и загорать не на базе, а прямо в лодке. Снасти на всякий случай не убрал.
Было часов десять, когда кончик одной из моих удочек закивал – я прозевал поклевку. Вытаскивая леща, заметил, как медленно ушел в воду поплавок второй удочки. Почти одновременно заметил поклевку и на третьей удочке. Пришлось ловить только одной – таким хорошим был клев. Он продолжался часов до двенадцати.
На второй и третий день все повторилось, с той лишь разницей, что после утренней ловли я остался уже специально, в ожидании клева. Когда уезжал, начальник базы сказал, чтобы я не считал это своим открытием – он уже три месяца ловит только в полдень.
– Так чем же объяснить такую аномалию в поведении леща? – допытывался знакомый удильщик.
По всей видимости, ответил я, причина в том, что Истринское водохранилище и Сенеж посещает огромное количество удильщиков. По утрам и вечерам, особенно в дни отдыха, они поднимают большой шум: шлепают веслами, опускают грузы, гремят кормушками и так далее. Лещ же любит тишину, может быть, больше, чем другая рыба, а она наступает лишь в полдень, когда удильщики отдыхают на базе.