Ясным полднем наша моторка отошла от одного из астраханских причалов. На малом ходу она долго лавировала среди буксиров, плавучих кранов, теплоходов, самоходных барж, танкеров, траулеров и еще каких-то судов. Наконец, выбралась на простор, и Антон Антонович прибавил ходу.
Сначала потянулись голые берега, на которых изредка встречались деревни. Их жители – рыбаки: почти около всех домов стояли лодки. Потом появились островки камыша, а затем редкие ивы. Они встречались все чаще, а островки становились все больше. Так, постепенно, начались джунгли волжской дельты.
Часа через два моторка свернула на Бирюль – широкую и глубокую реку, одну из самых больших в дельте. Берега ее заросли высоченным камышом. То и дело встречались могучие разлапистые ивы, низко склонившиеся над водой. Из-за них мы долго не могли причалить. Наконец нашли совсем крохотный кусочек чистого берега – 3 м длиной и шириной.
Быстро пообедав, отправились на первую рыбалку. Неподалеку в Бирюль впадал какой-то ерик, и мы решили начать с него. Лодка плыла медленно. Неожиданно ее круто повернуло: она оказалась над ямой с большим водоворотом. Антон Антонович выправил моторку, подвел к сухой иве и привязал к ней. Минут через двадцать послышались первые удары, затем они участились: все больше хищников выходило на охоту. Приглядевшись, я заметил, что некоторые из них появлялись на поверхности ерика тихо, плавно и, схватив рыбешку, медленно изгибаясь, будто лениво, уходили в глубину.
– Кто это? – спросил я Антона Антоновича.
В этот момент одна из рыбин вынырнула совсем рядом с моторкой, и я увидел… широченную пасть с усами, а затем темный узкий хвост. Это казалось неправдоподобным: сомы охотились в солнечный полдень вперемешку с жерехами. Почему? Видимо, сом подошел сюда, чтобы покормиться тем, что оставит жерех. Иначе зачем же ему, ночному донному хищнику, кормиться днем при ярком солнце, да еще подниматься к самой поверхности воды и “садиться за один стол” с хищником, с которым у него нет никаких родственных связей.
Мы поймали тогда по сому, каждый из них весил почти 6 кг. Сомы спокойно, почти не шевелясь, лежали на дне моторки, медленно отводили жаберные крышки и смотрели на нас маленькими глазами.
Через несколько дней я поймал сома-громадину – он весил почти пуд -15 кг 850 г и оказался самой крупной рыбой в моей жизни. Борьба с ним шла один на один. Я кричал Антону Антоновичу, ловившему на соседнем ерике, но он так и не услышал и не пришел мне на помощь. Сом сдался через 45 минут после подсечки. Из них более получаса пришлось на круги, которые он делал по дну омута глубиной 30 м. Когда он всплыл первый раз, я оторопел: в подсачек могла уместиться лишь его голова. Сом появлялся несколько раз. Наконец, я понял, что противник обессилел, “надел” подсачек ему на голову и каким-то чудом зацепил единственную свободную лапу тройника блесны за край сетки. Потянув одновременно и за леску, и за подсачек, я выволок сома. Мне помогло лишь то, что ловил я не с лодки, а с берега, а он был пологий.
Мы использовали разные блесны, но предпочтение сом отдавал колеблющимся, светлого тона. Как и следовало ожидать, хватки у дна были значительно чаще, чем вполводы, тем более – у поверхности. Конечно, вечером, перед самым заходом солнца, и утром, перед восходом, сом клевал чаще, чем в светлое время суток. Наблюдал я и другое: чем темнее, тем выше ото дна нужно вести блесну: сом – ночная рыба и днем обычно предпочитает держаться около дна. А вообще теплая и тихая ночь – лучшее время ловли этого хищника. Однако это вовсе не значит, что сообщения о поимке сома днем, да еще на блесну, надо встречать с недоверием или объяснять какой-либо случайностью. Чем меньше сом, тем раньше он выходит на охоту. Обычно это бывает, когда еще светло. И чем крупнее сом, тем позже он начинает охоту, а заканчивает часам к 12 ночи, т. е. в полной темноте. Расписание сомы соблюдают и утром, заканчивая кормежку часам к восьми. Охотясь, они обычно делают броски из засады.
Медленная, на одном уровне, проводка блесны успех приносила чаще, чем быстрая. Возможно, в этом сказывается характер сома: он не совершает таких молниеносных бросков, как, скажем, щука или окунь. Видимо, поймать быструю рыбу ему не всегда удается, и он порой прибегает к хитростям.
Поклевка сома похожа на рывок или сильную потяжку. Его рот покрыт множеством мелких зубов, поэтому подсекать следует энергично. И я, и Антон Антонович применяли леску диаметром 0,5 мм – она выдерживала натиск самых крупных сомов. Спиннинги у нас двуручные, из клееного бамбука, с “невской” катушкой. Трудности борьбы начинаются сразу же после подсечки – сом упрямо, сильно и без остановок тянет туда, где глубже, или вверх по течению. Сдерживать его приходится, крепко взяв ручку катушки тремя пальцами. Очень важно плавно стравливать леску – из-за рывков сом может сойти с блесны. Особенно опасно, если он залег на дне,- так сом отдыхает, чтобы продолжить борьбу. Поэтому надо принять все меры, чтобы этот маневр ему не удался: стучать ребром ладони по комлю спиннинга, даже бросать камни туда, где залег “противник”. Однако сильно тянуть леску в этом случае тоже опасно: может быть, сом залег среди камней или коряг – и тогда обрыв лески неизбежен. И остается одно – ждать: сом может сам выйти из укрытия.
Если ему не удается залечь, то на все маневры спиннингиста сом реагирует одинаково: “ползает” по дну. В лучшем случае он ближе подходит к берегу. Когда же окончательно устанет, начинает подниматься, и создается впечатление, что на конце лески висит что-то неживое. Тогда возникает трудность другого рода – из-за большого веса сома опасно не только переваливать через борт лодки, но и выводить на берег. Поэтому надо действовать вдвоем – один ведет добычу на леске, другой поднимает багром.
