Из Мурманска я выехал вместе с фронтовым приятелем Михаилом Федоровичем Зайковым. Назвать его профессию нелегко: вообще-то он крановщик, но может работать слесарем, столяром и даже телевизионным мастером. Зато страсть у него одна, но пламенная – рыбалка. Он невероятно худощав, но и невероятно вынослив: пройти, скажем, с десяток километров для него так же просто, как для другого человека осилить десятую долю этого расстояния.
Где-то за сотым километром Михаил попросил водителя остановить автобус, и мы сошли. Позади – полярный круг, впереди – Баренцево море, а между ними – бесчисленные сопки и озера, в которых водилась кумжа – цель нашего путешествия. Километров за полсотни от дороги нам предстояло разыскать домик оленеводов-саамов. Они откочевали, и домик пустовал.
Мой спутник нашел едва заметную тропку, которая начиналась около дороги и тянулась в тундру. Шагать по ней легко: под ногами ковер из бледно-голубого и бледно-зеленого ягеля, вороники (стелющегося ягодного кустарника с иголочками вместо листьев), черники и карликовой березки (листики у нее с ноготь, ствола нет, а ветки, растущие почти из одной точки, похожи на шпагат).
Вскоре начались трудности: едва спустились с одной сопки, как начинали подниматься на другую. Казалось, им и ручьям не будет конца.
Через сутки наконец мы нашли домик саамов. Совершенно обессиленные, не раздеваясь, повалились на покрытые оленьими шкурами нары и тут же заснули.
На карте почти все сопки безымянные, около них стоят лишь цифры, свидетельствующие об их высоте над уровнем моря. Для Михаила каждая из них чем-нибудь да примечательна: одна – крутая, другая – голая, третья – седая и т. д. Не только про любое озеро, но даже про любой, самый тощий ручеек он мог долго рассказывать: и какого размера кумжа в нем водится, и в каком несколько лет назад ловил, и где что интересное наблюдал. Вот и сейчас, расстелив на первом попавшемся валуне самодельную карту района, раскинувшегося вокруг избушки, он говорил:
– В этом озере кумжа водится всех размеров. В соседнем на отмелях клюет кумжа весом 300-350 г, а на глубине – 500-600 г. А в это озеро, как видишь, впадает большой ручей. В нем мелочь, а в озере – крупная. Вот озеро, в котором я видел очень большую кумжу – весом несколько килограммов. Это вот по существу лужа диаметром меньше сотни метров, но кумжа есть, хотя и некрупная. Соседнее озеро богато ею, притом крупной. Оно протокой соединено с озером, которое лежит чуть ли не на вершине соседней сопки. Однажды я поймал здесь несколько килограммовых кумж…
Первое озеро, на которое мы пришли, имело форму сильно вытянутого овала длиной с километр и шириной сотни две метров. Оно лежит в низине, по берегам – мелкие валуны, кругом мрачно и пустынно, нет никакой растительности. В одном месте возвышалось нагромождение из пяти огромных валунов.
Собрав спиннинги и привязав продолговатые вращающиеся блесны, у которых одна сторона светлая, а другая темная, мы зашагали по берегу в разные стороны. Каждые десять шагов делали забросы. Когда встретились, Михаил сказал:
– Почин есть, с килограмм потянет. У меня поклевок не было.
Мы второй раз обошли озеро, а когда встретились, то оказалось, что он поймал еще одну кумжу, а у меня опять поклевок не было.
Прежде чем отправиться на соседнее озеро, мы решили подкрепиться и отдохнуть. Место для этого выбрали в крохотной низинке – она едва защищала от холодного ветра. Запылал костерок, сделанный бог весть из чего. Случайно взглянув на сборище валунов-гигантов, я заметил между ними удобное местечко. Каждую секунду рискуя сорваться, я пробрался туда и прислонился к одному из валунов. Показалось, что он чуть-чуть качнулся, и в тот же момент, чувствуя недоброе, я отпрянул. Затем положил на валун ладонь и слегка толкнул. Так и есть – он качался! Посмотрел под ноги: каменная площадка трехметровым обрывом уходит под воду. Но отступать не хотелось, к тому же я сообразил, что кумжа стоит здесь, около моих ног. Почему так подумал? На Кольском полуострове в то лето стояла небывалая жара. На мелких местах вода, конечно, значительно прогрелась, и кумжа, холодолюбивая рыба, должна была уйти на глубину – туда, где прохладно и больше кислорода.
Попросив Михаила подать спиннинг, я осторожно, стараясь не поскользнуться на каменной площадке, бросил блесну метров за двадцать и дал ей возможность потонуть. Она достигла дна, когда леска заняла чуть ли не отвесное положение. Глубина отличная! В других местах озера такой нет. Я опять метнул блесну, теперь уже подальше, дал ей хорошенько углубиться и начал подматывать леску. Прошло всего несколько секунд, и рука почувствовала рывок. Кумжа делала все, чтобы освободиться от блесны. Она то стремилась уйти вглубь и изо всей силы натягивала леску, то делала свечу – высоко вылетала из воды, то крутилась волчком у поверхности озера. Три метра протащив свой килограммовый трофей по воздуху, я взял его в руки, снял с блесны и бросил за валун, в сторону Михаила. После третьей кумжи, убедившись в правильности своей догадки, я сказал ему:
– Пятачок маленький, вдвоем не уместимся. Заходи сбоку и старайся забросить свою блесну туда, где падает моя.
Когда он тоже поймал три кумжи, мы решили отправиться на соседнее озеро. Перед тем как уложить рыбу в рюкзак, я внимательно рассмотрел ее.
Кумжа была красива, казалось, ее отлили из темного серебра. Форма тела такая же, как у форели, но окраска, конечно, иная – красных пятен на боках нет. По всему брусковатому телу, приспособленному к быстрому плаванию, разбросаны черные пятна небольшого диаметра, вокруг них светлый ободочек. Выше боковой линии и на спине фон и пятна темнее. Они есть и на голове, и на жаберных крышках. Спинной плавник в пятнах, остальные с темной полоской. Однако такая окраска не постоянна. Она зависит от характера водоема. Перед нерестом эта рыба одевается в брачный наряд: на теле появляются оранжевые полосы и яркие пятна, спинной плавник становится темным, а брюшные – оранжевыми или ярко-розовыми.